Строго говоря, рубаха в качестве нижней одежды, нательного белья, сорочки, утвердилась в обиходе относительно недавно. Объяснение тут простое: мучительно медленно и долго вырабатывалось новое отношение людей к культуре быта и гигиене. На это ушли многие тысячелетия.
И все же в глубине тех же тысячелетий можно найти то, что позже стало рубахой. В Египте это был калазирис. К наиболее древним предкам рубахи можно отнести хитон. Его носили уже в XIV-XIII веках до н.э. в Древней Греции, в Микенах.
Народы, обитавшие севернее, древние германцы, например, раньше других ощутили потребность в исподнем. Установлено, что уже в III веке до н. э. они под верхней одеждой носили подобие льняной рубашки. В Древнем Риме, подчинившем себе германцев, несмотря на свою великодержавную спесь, переняли у "варваров" этот элемент одежды вместе со штанами. В данном случае носителями прогресса оказались римские воины, которым в их нелегкой службе и далеких походах очень кстати пришлись и рубахи и штаны "варваров".
Появление рубахи
Туника на много веков пережила своих римских владельцев. Но только к Х веку появляются первые признаки ее превращения в рубаху. Надо иметь в виду, что домашнее производство тканей делало одежду в ее полном наборе малодоступной для простого люда. В период раннего средневековья на изготовление одного квадратного метра ткани (прядение и ткачество) уходило от 60 до 80 часов.
Но и тогда ее еще не связывали с гигиеной тела, зато наделяли религиозной символикой. Грубые рубахи христиане надевали в дни покаяния, смирения. В такой рубахе в 1077 году император Священной Римской империи Генрих IV, попытавшийся было противопоставить свою, светскую, власть власти Папы Римского и потерпевший поражение, явился в Каноссу, чтобы вымолить себе прощение у главы католической церкви.
Средневековый быт с его идеалом человека-аскета, отказывавшегося от радости земной жизни, не побуждал к поддержанию культа рубахи - с XIII по XIV век она как будто исчезает из рыцарского быта. Но эта "безрубашечная" мода миновала народные массы - туника из грубого холста выручала крестьянина и горожанина в их трудовой повседневности. Феодалы же не забывали напоминать простому люду, что тунику надо кроить короче платья, дабы, как сказано в "Королевском зеркале" (то есть регламенте) 1250 года, "дворовый человек не украшал себя пенькой и льном". Сто лет спустя платье уже позволяло видеть "то, что стыдливость повелевала скрывать". Бургундцы, в XIV веке ставшие законодателями моды для всей Европы, использовали "декоративные" свойства рубахи: она виднелась у шеи, в разрезе рукавов, на груди и на спине. Но такая рубаха из тончайшей льняной ткани была доступна далеко не каждому.
Нижняя же рубаха еще и в XVI веке большая редкость. Даже знатные дамы имели по одной рубахе. Если сорочка была в стирке, то ее обладательнице ничего не оставалось, как ждать в постели. Из инвентарей (описей имущества) того времени известно, что и царствующие дамы не могли похвастаться изобилием нижнего белья. Впрочем, тут надо сделать скидку на время, на тогдашние представления о личной гигиене, на общий низкий уровень производства и т. д. Нижнее белье было еще модным аксессуаром, а не обиходной вещью. Поэтому особую заботу проявляли о качестве материала, из которого это белье шили. В народе же рубаха чаще всего была и домашней и выходной одеждой одновременно.
Некоторые литературные источники говорят, что XVI век подарил миру ночную рубашку. До этого ложились спать нагишом. Правда, в "Grand Larousse Enc" 1960 года утверждается, что ночные рубашки известны в Европе уже с XIV века, но были в то время суконными. Родиной ее считают Германию периода Реформации. "Новинка", однако, еще мало отличалась от рубахи, что носили днем, была только шире и длиннее. Кстати, тогда же в дворянский и бюргерский быт вошел ночной колпак.
Откуда взялся воротник
Вплоть до позднего средневековья рубахи обходились без воротников. Начиная с XIII века в вырезе верхней одежды у шеи появились узкие полоски. С XIV по XV век типичным был узкий стоячий воротник, видневшийся из-под куртки или плаща, сшитых по бургундской моде, - такие воротники давно уже знала восточная одежда.
В XVI веке испанские феодалы превратили воротник в некое сооружение, чтобы с его помощью подчеркнуть знатность. Воротник вообще отделили от рубахи и сделали его самостоятельным украшением костюма. Изготовленный из тонкой льняной ткани, собранной во множество складок, жестко накрахмаленный, иногда на проволочном каркасе, он стал принадлежностью и мужской, и женской, и детской одежды. Такие воротники назывались жерновами по сходству с мельничными жерновами. Другое название этого воротника - "фреза".
Когда в начале XVI века итальянцы научились плести кружева, высшая знать тут же приспособила их для своих жерновов.
Кружевные воротники-жернова были существенной статьей расхода английского короля Карла II (1630- 1685). Когда монарх обратился к парламенту с просьбой выделить ему средства на приобретение нового кружевного воротника, то после непродолжительных дебатов коронованному щеголю было в этом отказано и рекомендовано починить старый.
Мода на жернова хорошо вписалась в ту общественно-политическую ситуацию, в которой находилась Испания в годы правления религиозного фанатика Филиппа II. К этому времени Испания уже утратила прежнее могущество, но и король, и его окружение всеми силами стремились сохранить величие, хотя бы показное. Аффектация облика была в полном согласии с представлениями об империи, "над которой никогда не заходит солнце" (по выражению Карла V, отца Филиппа II). Испанской моде еще по инерции следовала вся Европа.
Жернова продержались примерно до первой трети XVII века, хотя иногда их носили и в XVIII веке. И в наше время они нет-нет да и напомнят о себе в европейском народном костюме. Вероятно, потому, что в свое время жернова в конце концов сделались деталью одежды и менее знатных господ. В Испании, в частности, ими обзавелись даже крестьяне, причем не расставались с ними даже во время работы. Это вызвало недовольство церковников, которые в Испании особенно ревностно следили за тем, чтобы паства оставалась послушной во всем, даже в одежде.
В XVII веке на смену жерновам пришли большие отложные воротники, по краям отделанные кружевом. А веком раньше появилось и другое новшество - манжеты на рукавах, получившие свое название от французского manche, которое восходит к латинскому manus - "рука".
XVII век в Европе вообще отличался какой-то повышенной чувствительностью к украшательству одежды воротниками, манжетами, кружевами, лентами, отворотами. Достоверно известно, что во время Тридцатилетней войны (под таким названием вошла в европейскую историю война, шедшая в 1618-1648 годах и вызванная планами династии Габсбургов на создание "мировой империи" под знаменем католицизма. Закончилась Вестфальским миром, в результате которого политическая гегемония в Европе перешла к Франции) заключались так называемые "кружевные перемирия", для того чтобы мушкетеры воюющих сторон могли постирать свои кружевные воротники и манжеты, а потом просушить их, развесив на прикладах мушкетов.
У европейской одежды интернациональный модельер. Это понимали уже в XVI-XVII веках. "Гульфик пришел из Дании, ворот камзола и его корсаж - из Франции, "крылья" на плечах и узкий рукав - из Италии, короткий жилет - от голландского перекупщика из Утрехта, огромные штаны - из Испании, а сапоги - из Польши", - писал английский драматург того времени Томас Деккер.
А на Востоке, в Японии например (и этому есть "свидетельства традиции и старинные бумаги"), народ более тысячи лет не изменял своего костюма. Так же, как в Персии, Турции и иных странах.
Именно в это время в Европе устанавливается всевластие моды, от которого - уже в XVIII веке - больше всех выиграла Франция. Лионские фабриканты шелка стали безраздельными тиранами европейского рынка. Итальянским ремесленникам с их вековыми навыками не стоило труда начать выпускать такой же шелк. Но в Лионе нашли "быстрый ответ": каждый сезон стали обновлять образцы, нанимая "иллюстраторов шелка", то есть рисовальщиков. Итальянская имитация не могла поспеть за ними.
Гигиена, рубаха и мода
Вернемся, однако, к истории рубахи. Многим она была еще недоступна, и нередко воротники и манжеты лишь декорировали костюм человека, на котором не было рубахи. Известен "исторический обет" дочери испанского короля Филиппа II Изабеллы Клары Евгении, датируемый 1601 годом: не менять сорочки до той поры, пока ее доблестный муж, наместник Нидерландов Альбрехт, не покорит города Остенде. Принцесса осталась верна своему обету до 1604 года, когда, наконец, город был взят...
Ну а если рубаха у кого и была, то она тоже служила больше декоративным целям, нежели гигиеническим. Сорочку украшали кружевами, вставками из других, главным образом дорогих тканей. Некоторые украшения, между прочим, дожили до наших дней. Например, так называемая шемизетка - вставка в вырезе платья на груди. Впервые она появилась в Венеции в XVI веке на дамских сорочках, затем это новшество подхватили в Испании, Франции и других странах. Да и само название она получила позже от французского слова chemise - "рубашка".
Но все эти дамские ухищрения украсить свои одеяния и, в частности, сорочку выглядят из нашего "далека" куда как скромно по сравнению с "архитектурными излишествами" мужского костюма представителей знати второй половины XVII века, утопавшего в огромном количестве лент.
Но пришел XVII век, и для мужского костюма настало время, когда не воротник и ленты, а сорочка стала центром облика. Между коротким жилетом и низко сидящими на бедрах штанами напоказ выставляли белоснежную рубаху - у богатых из тончайшего полотна, украшенную рюшами и кружевами. Сверкающая белизна сорочки была аттестацией и благосостояния, и высокой "нравственности" ее обладателя.
Но и в XVIII веке бельевые гарнитуры выглядели еще достаточно убого. Во времена рококо дамы надевали свои грандиозные робы прямо на корсет, нисколько не заботясь о белье.
В приданом великой княгини Екатерины Алексеевны (будущей Екатерины II), когда она поселилась в России, значилась всего дюжина сорочек.
Некий маркиз Куазлен мог тогда во всеуслышание вопрошать: "Какой смысл менять белье?" В наше время, рассуждал он, у каждого были две сорочки, которые заменялись новыми, когда изнашивались.
К началу XIX века картина уже иная. Инвентарные описи гарнитуров знати насчитывали сотни сорочек. В России западной рубашечной моде следовали в основном придворные и живущие в городах дворяне.
Крестьяне, ремесленники, купцы отдавали предпочтение, как правило, рубахе отечественного покроя, косоворотке, то есть с косым разрезом на левой стороне груди. Чуть ли не до конца прошлого века эта рубаха не имела еще "стойки", стоячего воротника. Он появился позже. Рубахи шили на "подоплеке" (подкладке) - ткань подкладывали под плечевую часть рубахи - и носили их навыпуск. Будничные рубахи шили из холста, набойки, пестряди, праздничные - из кумача, александрийки, ситца, полушелка, отбеленного холста или полотна. Белые рубашки украшали вышивкой у ворота, по подолу и краям рукавов.
У среднеазиатских народов рубаха тоже была важной частью одежды. Женской рубахе обычай нередко предписывал "мести землю", то есть быть очень длинной; вырез для ворота зависел от того, кому предназначалась рубаха: у девичьей рубахи вырез был горизонтальный, у рубахи кормящей матери - вертикальный. Цвет рубахи и форма ворота тоже имели значение: так, белая рубаха обещала невесте светлое будущее, а открытый ворот сулил "открытую" судьбу - счастье в семье и детей.
Пристегивающаяся элегантность
В конце XVIII - начале XIX века тон европейской женской моде задавала рубахоподобная одежда, испытавшая влияние классицизма. Полупрозрачную тунику надевали на облегающее трико, пояс оказывался под самой грудью. А два десятилетия спустя, когда на смену ампиру пришел бидермайер, женские рубашки стали шить из батиста и украшать кружевами, воланами, бантами.
Появляются мужские сорочки с пришивным воротником. Теперь белоснежная сорочка - непременная составляющая мужского костюма. Рубашке надлежало быть из батиста или полотна, иметь гладкие белые манжеты. Манишку отделывали гофрированным жабо, белой вышивкой, а то пускали мелкие складки вдоль застежки. И непременно белый галстук из накрахмаленного батиста или шелковый. Не возбранялся и черный атласный галстук.
Эта пора в Западной Европе отмечена английским дендизмом, который, несмотря на свои чудачества, был, видимо, проявлением самоутверждения окрепшей буржуазии, претендовавшей на аристократизм в быту. Демонстрируя хладнокровие, учтивое нахальство, иронию и сарказм, денди сочетали эти качества со вкусом и элегантностью во внешнем облике.
Появились и новые арбитры элегантности (в первой трети XIX века им прослыл англичанин Браммел), у которых и толстосумы и родовая знать учились одеваться так, чтобы выглядеть элегантно. Эти арбитры творили новый облик мужчины своего времени: темный сюртук, светлые панталоны и как минимум каждый день свежая сорочка.
Несколько позже тот, кто претендовал на элегантность, должен был переодевать рубашку от трех до четырех раз в день.
К середине XIX века уже вполне сформировался статус белья как среди мужчин, так и среди женщин.
В судьбе мужской сорочки наступает, если будет дозволено так выразиться, этап демократизации, вызванный к жизни социальным слоем, состоявшим в основном из людей, живших за счет умственного труда (в России их называли разночинцами): чиновников, клерков, духовенства и пр. Это для них были изобретены пристегивающиеся манишки, манжеты и воротнички.
Денди презрительно окрестили это нововведение "пристегивающейся элегантностью". Однако прошло не так много времени, и все переменилось. Сменные манишки и манжеты удесятерили число мужчин, одевающихся модно. Скоро уже трудно было отличить "благородных" от "неблагородных". А в 1912 году даже "мальчики Итона" (студенты самого аристократического в Англии колледжа) надели dickeys (так англичане назвали пристегивающиеся манишки).
На исходе XIX века был налажен массовый выпуск дамских сорочек из батиста и реже из натурального шелка. Свой сегодняшний вид дамское белье приобрело после 1924 года, когда определились его фасон (узкие бретельки, элегантный покрой), материал (натуральный или искусственный шелк) и цвет.
Со времени первой мировой войны вошла в моду рубашка с открытым широким воротом - апаш. Апашами в Париже называли деклассированные элементы. Свободный ворот без галстука был их вызовом обществу, "благополучным буржуа". Такие воротники носили до начала 1920-х годов. Столь же популярен был тогда и танец "апаш".
Другие социальные группы тяготели к иному облику. Лев Толстой, находясь в решительной оппозиции к господствующим классам, выражал это и своим обликом - носил длинную рубаху в складку, с поясом. Такая одежда соответствовала и образу жизни писателя, не гнушавшегося физической работы, простого крестьянского труда. Кроме того, все, что было связано с писателем, импонировало широким демократическим слоям, поэтому мода на "толстовку" продержалась до 1930-х годов.
"Добропорядочная" же публика еще долго не могла расстаться с жесткими воротниками, даже у будничных сорочек. Но активные занятия спортом заставили многих перейти на мягкие отложные воротники (с конца XIX в.); окончательная победа пришла к рубахам с открытым воротом, которые носят без галстука, только после второй мировой войны.
Одно время были попытки снабдить рубашки воротниками из бумаги, резины, но испытания практикой эти новшества не выдержали.
Русские рабочие на праздник надевали выходную манишку - гаврилку. К зефировым рубашкам (из тонкой ткани) надевали галстук-регату или шнурок с бархатными помпонами на концах; завязывали его бантиком.
Даже в наш все нивелирующий (благодаря массовому индустриальному производству) век рубашки нет-нет да и проявит себя социальным индикатором. Не случайно западные публицисты различают "белые воротнички", имея в виду тех, кто работает в офисах, и "синие воротнички" - это те, кто занят на производстве.
В конце 1980-х годов появились "стальные воротнички" - так стали называть механические и электронные роботы.