Поздравление ТЮЗовцев народному театру М.Н. Тихоновец с юбилеем

 

С чего начинается студия?

С картошки на общем столе.

С того, что однажды на празднике

Стихи ты прочел детворе.

 

А, может, она начинается

С афиши, что ты увидал,

Увидел, пришел на экзамены,

Пришел и навеки пропал…

 

С чего начинается студия?..

 

 

Студия?! А что это такое?

Выучив стихотворение Асадова, басню Крылова, будущий студиец с этим скромным багажом входил в студию.

 

Студия конца 60-х – это неокрепший тенор Миши Борисова:

 

Эх, загулял, загулял, загулял

Парень молодой, молодой.

В красивой рубашоночке

Хорошенький такой…

 

Это виртуозная легкость аккомпанемента всему обширному песенному студийскому репертуару Тани Тихоновец. Это – ошарашивающая фантазия Стаса Шикалова:

 

А над крышами созвездья крысами,

Созвездья крысами, как дым из трубы.

Звеня скафандрами, выводим в небо мы

Выводим в небо мы, свои гробы…

А бородатый Марс грозит нам веником.

Он неврастеникам начистит лбы.

И кроет ФантоМарс митиоматом нас:

«Куда же прете вы, ультрадубы»

Но не пугает нас бродяга ФантоМарс,

И не боимся мы острочумы.

Забыв земной экстаз, как черти жмем на газ,

И трем парсеками свои штаны.

 

Это – неиссякаемая энергия завуча студии Елизаветы Тимофеевны Корякиной:

Друг мой, мой друг, перестань меня ты ждать,

Я здесь позабыл, как зовут родную мать.

Здесь мастерство, сцен.речь и много прочих дисциплин

Здесь счастье мое, мое начало. Студия моя.

 

Нас водила молодость в студию тогда,

Нас бросала молодость на подвиги сюда.

И в пылу горячечном на сцене, как в бою.

Остались нерастраченно навечно мы в строю.

 

А было всякое… Было много хорошего, были и «сплошные неприятности». И не только у Александра Васильевича Кляузова. Ему-то что, он уходя, погасил свет, и привет!

 

А город остался без любви…

 

Смерть всем травинкам, деревьям и цветам,

Смерть всем травинкам, деревьям и цветам…

 

А чья это идея? Трудно поверить, советского педагога Леонида Константиновича Новикова, кстати, учителя рисования. Чему он учит детей, если для него

«Серый цвет, серый цвет

Лучше цвета в мире нет».

 

Хотя едва ли он обошелся одним серым цветом, когда писал «обнаженную» Риту Зоммер, потянувшуюся сквозь «Далекие окна» к первым лучам восходящего солнца. Помните? Сколько раз был сыгран спектакль и всегда на полный зал. И с каждым разом «Далекие окна» становились всем ближе.

 

Ты помнишь, ты помнишь, когда приходилось нам круто,

Когда холодели сердца от недобрых вестей,

От первых побед, и до первых победных салютов

Теплели сердца, и душа становилась светлей.

 

Свинцовые ливни, свинцовые ливни косые,

На правое дело солдаты на подвиг идут.

Пусть пушки палят, это им салютует Россия,

Пусть пушки поют – это нашим героям салют!

 

А нашим героям салютовал зал громом аплодисментов. Эти стены порой содрогались из-за пустяка, из-за какой-нибудь соринки, поднятой с царского ковра, или мухи, которую ловил его величество или Давыдов Геннадий Григорьевич – актер многих театров Советского Союза. Но это с ним случилось позднее, а тогда так и не разобрались толком «ты это или я». Гена ушел в Армию. В его театральной судьбе это были черные дни…

 

А на этой сцене пролегали «Белые тени» от Панкова и Поспелова, покрытых толстым слоем жженой пробки, разведенной пивом.

 

Познав все горести неравноправия негров, Валентин Поспелов вскоре узнал, «какое это наказание, быть взрослой дочери отцом». А какой дочери?! Достаточно напомнить, что она отказывалась быть невестой Лисео, который был всем хорош «до пояса – но ничего внизу».

«Дурочка» была так хороша, что даже Бушмелев, закончив декорации, вытер о бороду кисточку, надел ботфорты и с удовольствием содрогал воздух  на сцене шляпой и голосом Высоцкого. С чисто сарапульским произношением он рассыпал любовные признания Финее. Но наша «Дурочка» в конце каждого спектакля умнела, а «Жизни не было конца».

И в этой жизни красной нитью проходила судьба героя-любовника Юры Сорокина, сына Владимира Владимировича Деллерта, Марии Михайловны Капустиной и Марии Степановны Шаклеиной. Вы скажите, так не бывает? В театре все бывает.

Тем более, когда театр берет сказку. Коза – Марина Волосникова – погостив в «Кошкином доме», размазав грим по лицу, бежит на регистрацию своего собственного брака, а на следующий день превращается в маленькую девочку «Одуванчика» и спасает «Волшебные краски» вместе со вчерашними гостями Псом – Вяткиным и Коровой – Подкиной.

Порядочные в обыденной жизни люди, вдруг представали злодеями, что часто случалось с Новиковым, разбойниками, среди которых в звании Атаманши работала Шаклеина Мария Степановна, даже королевами, одну из которых с холодным блеском сыграла Татьяна Кинжалова.

От полного отрицания любви к любви всепоглощающей – такова ее славная дорога от «Снежной королевы» К «Ученику дьявола», где Раф Гуревич, согласно предписания Бернарда Шоу, поднял народ на восстание. Получилось. Осмелел. Решил поднять студийские массы на металлические конструкции, где они, якобы, строили «Город на заре», а на самом деле читали стихи, влюблялись и пели:

Пойду брошусь под машину,

Под большое колесо.

Ты дави меня машина,

Все одно не хорошо…

Иди, говорят, ступай, говорят,

Гуляй, говорят, по свету.

Ищи, говорят, себе, говорят,

Долюшки привету…

 

Если б все от своих неудач кидались под большое колесо, сегодня не состоялась бы эта встреча. К счастью, или к несчастью, на каждого холерика всегда находится какой-нибудь сангвиник типа Левушки – Жени Матвеева, жизненное кредо которого вовремя разгадала Витоша – Галина Порохина, но сам он формулирует его так: «мир начинен динамитом, поэтому мы должны соблюдать полное спокойствие», чего явно не хватало Балясникову – Кляузову в «Сказках старого Арбата».

Но для полного спокойствия всем всегда не хватает «Доходного места». И вот оно, пожалуйста, рядом с «Медвежьей избушкой» на театральной афише. Правда, доходов было больше с «Медвежьей избушки», так как она оказалась более транспортабельна и представлялась почти во всех деревнях района. И не раз содрогались ветхие кулисы от смеха зрителей, да и самих актеров, когда капризная дочь – Аля Подкина – расхваливала свой стройный стан, упираясь спиной в низкие потолки сельских клубов.

В тесноте да не в обиде, считали гастролеры и с огромной отдачей выкладывались в новой премьере, полюбившейся молодежи. Совершенно верно – «Валентин и Валентина», Правда, без Дорониной, зато с участием Дмитрия Хисматуллина, как-то незаметно выросшего в «Гидростроителе» вместе с театром.

Этим спектаклем увенчался один из главных этапов жизни народного театра, когда им руководила Мария Никифоровна Тихоновец. Тема режиссера всегда была благодатной почвой для тренажа студийских рифмоплетов, например:

Режиссерские невзгоды

Не зависят от погоды.

А с гастролями, тем боле,

Станешь нянькой поневоле.

Всех ей надо ублажить,

Во время всех уложить,

Нервных надо успокоить,

Взбучку кой-кому устроить.

Чтобы вовремя все встали

И на сцене не зевали.

И при всем при том при этом

Выкурить полсигареты.

Можно б было минут пять

В этом духе продолжать.

Можно до изнеможенья

Мучить бедоисчисленьем.

Но, считаем что как раз

Хватит с вас на этот раз!

 

Или:

Потерял реж покой, на себя махнул рукой.

Ох, и трудно человеку в ситуации такой…

 

В трудной ситуации остался обезглавленный театр. Но, «Горя бояться – счастья не видать» - решили актеры и поставили одноименную сказку Маршака. Вездесущее горе – Ирина Ласточкина доконала даже Кочева – царя-батюшку со всей его свитою: генерал – Толя Мерзляков вынужден был чеканить шаг лаптями липовыми, а зять-иноземец Миша Борисов, не нарушая жизненного принципа, остался при единственном предмете роскоши – надушенном носовом платке.

 

Горе отступило. Коллектив выстоял.

 

А в чащобу бутафорского леса вспыхнул «Аленький цветочек», в лучах которого взошла новая звезда – Аленушка – Светлана Ярославцева, которой случалось и гореть во время спектакля, благодаря изобретательности Гены Закоморного – нашего чудо-осветителя.

 

Но разве такой пожар мог сравниться с творческим пожаром в душе купца – Баландина Сергея, умудрявшегося широкой спиной заслонить большую часть сцены вместе с ее обитателями.

 

Такие уж они богатыри – эти «Русские люди», сказал Ефим Абрамович Мойданский и организовал актеров на новую атаку военной тематики по пьесе К. Симонова.

 

И пока динамики содрогали зал взрывами, и командой молодежь театра вышла на бой с бандой Глотова – Козюкова Валеры, где ценой жизни Шурик Горяев – Самарин помог заблудшим различить «Два цвета» жизни.

 

Добро восторжествовало, оно не покидало уютную сцену клуба во время трогательного вальса Принца – Кузнецова и Золушки – Ярославцевой, а разрешил все проблемы «Хрустальный башмачок», о котором мечтают девчонки. Такие, как Варька-шабашница из «Апреля», любимица Варвары старшей – Алексеевой Натальи Константиновны.

 

К знаменательной дате

Жизнь тебя подвела.

Процветай АЛЬМА МАТЕР,

Честь тебе и хвала! 

 

Нас судьба раскидала,

Извини, се ля ви!

Так прими запоздалое

Объясненье в любви.

 

 

 

Земля в иллюминаторе, земля в иллюминаторе.

Меня зовет чайковская земля.

Как дочь стремится к матери, как дочь стремится к матери

Лечу в театр, он жив, он ждет меня.

 

Сегодня нам всем 20 лет, сегодня нам всем 20 лет,

Мы вновь в родном театре собрались.

Воспоминаньям счету нет, воспоминаньям счету нет,

Задумайся, актер и оглянись…

 

Ведь снится нам не отчий дом сегодня,

Не то, как первая любовь пришла,

А снится нам театр, театр народный,

В котором наша молодость прошла.

На общественных началах

Был лишь драмкружок сначала.

И мечтать они не смели

О народном в те года.

 

Только званий нам не надо,

Эта встреча, как награда.

Мы хотим, чтоб здесь на сцене

Шли премьеры иногда

 

Ради праздника большого

Собрались мы вместе снова,

Чтоб взглянуть отвыкшим глазом

На студийскую братву.

Нынче на праздник нас приглашают,

Долго со сцены всех поздравляют.

Так уж в театре нашем бывает-

Кто-то поет, кто-то рот открывает.

 

В наше время, в наше время, да- да- да- да- да- да- да

В наше время, в наше время, да- да- да- да- да- да- да

Не было такого.

В то же время, в то же время, да- да- да- да- да- да- да

В то же время, в то же время, да- да- да- да- да- да- да

Что же тут плохого?

 

Эй вы там, после нас,

Мы вам завидуем сейчас.

А потому, а потому

Не обижайтесь вы на нас!

вернуться на страницу "Сценарии"